Немецкий язык в моей жизни
Николай Осколков (Herr Vogt)
Немецким я увлекся совершенно случайно. Это был, по-моему, 2002-2003 год, я был близок к окончанию физического факультета МГУ. В то время мне посчастливилось делить комнату в общежитии с немного странным, но очень хорошим человеком, Андреем Заякиным (он же Herr Brandt). Андрей был очень разносторонним человеком и, в отличие от меня, на тот момент интересовался не только физикой, а еще и философией, религией, историей, иностранными языками и т.д. Как-то раз он рассказал мне о том, что изучает немецкий в каком-то русско-германском институте, и там есть магическая «Иловайская, которая the best». Территориально это было близко, ничего не стоило, и я решил: почему бы нет. После некоторых приключений я все-таки оказался в группе Ю. В. Иловайской - так я открыл для себя мир немецкого языка, который оказался по сути первым моим иностранным языком.
Изучать немецкий сразу стало очень сложно, но интересно. Конечно, я был очень удивлен манере Юлии Владимировны почти не переходить на русский при объяснении чего-то и рассказывать все очень-очень быстро. На тот момент это было для меня ново. Поначалу я почти ничего не понимал. Юлия Владимировна часто лукаво смотрела на нас и произносила: «Ich habe das Gefühl dass ihr mich nicht versteht». Что тут греха таить, у многих из нас тоже было такое чувство. Что меня сразу привлекло в занятиях немецким, так это ощущение некоего спорта, когда есть вызов, словно ты карабкаешься по скале, пересиливаешь себя и, смотря вниз, думаешь: «Вон сколько я уже прополз, надо бы еще поднапрячься». Юлия Владимировна имела уникальный дар мотивировать людей - по крайней мере, со мной это работало. А еще с ней было просто интересно разговаривать, она многое видела и знала, многое могла рассказать. Я до сих пор с улыбкой вспоминаю «Herr Vogt, Вам срочно нужно взрослеть».
Как на человека, немецкий оказал на меня колоссальное влияние. У меня в голове зародилась система, стремление все разложить по полочкам, быстро думать и принимать решения. Все эти качества не раз потом мне пригодились в жизни. Позднее я изучал разные иностранные языки и всегда невольно прикладывал к ним мой немецкий шаблон. Никогда, ни с одним другим языком мне не было потом так интересно, как с немецким. С другой стороны, все они учились намного легче и быстрее. Немецкий стал базой, отправной точкой в моей жизни в смысле иностранных языков, хотя хронологически он не был моим первым иностранным, я все-таки учил английский в школе.
Благодаря немецкому я открыл для себя и Германию, куда я позднее уехал в аспирантуру. Но здесь чувства были смешанные. Мой немецкий в Германии безусловно окреп, но некоторая отстраненность от общества преследовала меня все 3,5 года, что я там был. И знание немецкого не помогало это преодолеть. Более того, под конец я пришел к парадоксальному выводу, что я чувствовал себя намного уверенней и спокойней в обществе, когда я говорил с людьми по-английски, а немецкий держал «про запас», не слишком афишируя, что я его знаю. Ни в одной другой стране я не чувствовал потом, что знание местного языка скорее отдаляет меня от людей нежели приближает, только в Германии. При всем при этом, я безусловно вырос как личность в немецком обществе, по крайней мере уяснил западные нормы поведения, без которых было бы тяжело.
Вот так немецкий язык стал для меня некими воротами в другой мир и другую жизнь. Жизнь, в которой я пребываю до сих пор. Наверное, это и есть то, что Юлия Владимировна называла «взрослеть».
